К 50-м гг. XIX века губернаторы Российской продолжали действовать на основании Наказа 1837 г. В то же время все еще не было законодательного акта, специально посвященного институту генерал-губернаторства, созданного в ходе губернской реформы 1775 г. Наконец, назрела необходимость определения полномочий генерал-губернаторов и их отношения к другим органам власти. Эту задачу должна была выполнить Инструкция генерал-губернаторам от 29 мая 1853 г.[1]. Инструкция провозглашала генерал-губернаторов «главными блюстителями неприкосновенности верховных прав самодержавия, пользы государства и точного исполнения законов и распоряжений высшего правительства по всем частям управления во вверенном им крае» (п. 2).

Одним из примечательных фактов истории России XVIII – первой половины XIX в. было значительное расширение ее границ. Что касается населения России, то, насколько мы можем судить,  оно оставалось более или менее неизменным, по крайней мере, в течение предыдущего столетия.  Затем мы видим устойчивый и быстрый  рост населения (помимо роста за счет присоединения территорий)

Крушение Российской империи и последующие попытки создания нового социума поставили перед большевистским режимом задачу распространения новой идеологии, которая бы служила духовным ориентиром для человека в меняющемся мире. Очевидно, не все шло гладко. Люди не могли просто отказаться от сложившихся представлений. В этом контексте 1922 г. выбран не случайно: с одной стороны прошло пять лет с падения Российской империи, и новые установки должны были пустить кое-какие корни, а с другой – должен быть хорошо виден конфликт новой идеологии и прошлых ценностей. Имеет значение и выбор региона, поскольку идеологическое пространство по-разному формируется в зависимости от удаленности от столицы. Богородский уезд (ныне Ногинский район) подходит по тем причинам, что он в достаточной мере (в особенности учитывая тогдашние средства сообщения) удален от Москвы, но в то же время относительно близок, поэтому коммуникация со столицей всегда была устойчивой.

С момента своего учреждения в 1775 г. институт генерал-губернаторства подвергался различным трансформациям. Во многом это было вызвано стремлением правителей Российской империи определить сущность этого чрезвычайного института власти и его место в системе государственного управления. Ключевую роль в этом процессе играл характер взаимодействия генерал-губернаторов с другими органами власти. 

Реформы 1860-х – 1870-х гг. привели к глубоким структурным переменам, сопровождавшим процесс модернизации Российской империи. Эти перемены (урбанизация, прогрессирующее разделение труда, развитие рыночных отношений, образование общественности как отдельного от государства сообщества) обусловили реальные успехи в сфере экономического и социального развития. В то же время, «особенности российской модернизации инициируемой «сверху» авторитарной властью <…> постепенно привели к стагнации политической системы»[1]. Одним из проявлений этой стагнации была неизменность основных политических институтов России, опиравшихся в большинстве своем на дореформенное законодательство. Таким институтом являлась и генерал-губернаторская власть, вынужденная приспосабливаться к модернизационным явлениям в пореформенной России.